Как отдыхали киевляне 100 лет назад

Как и сейчас, предки скупали участки на подставных лиц и боролись с мусором.

«С наступлением лета в городе нечем дышать. Вместе с воздухом в легкие попадают пыль, дым и микробы, вредные для организма. В летнюю страдную пору жизнь в нашем тесном городе — это пытка», — гласили агитационные материалы в киевской прессе в начале прошлого века (интересно, как бы сейчас они жаловались?) Жители слушались и массово выезжали на дачи: вначале ХХ века дачниками становились уже около 50 тысяч киевлян.

Но позволить летний отдых на даче в те времена мог себе не каждый. Например, согласно справочнику 1909 года «Дачные местности вблизи Киева», в Пуща-Водице снять дачу на год стоило 60—80 рублей за участок в 600 сажень (27 «соток»). В месяц это выходит 5—7 рублей, но участки власти сдавали минимум 12 месяцев. Для сравнения, в то время средняя зарплата инженера составляла 120 рублей, а простого рабочего с Подола — около 30. Жить на даче было дешевле, чем покупать жилье в городе: киевские квартиры до 4-х комнат (считались по тем временам маленькими) стоили до 300 рублей в год (или 25 рублей в месяц). Но эта цена за участки, как сейчас говорят, «первичка». После аренды или покупки у местных властей наделов их часто сдавали гораздо дороже третьим лицам. Например, в Боярке (самое популярное место киевских дачников) трехкомнатные апартаменты шли по 150 рублей на лето (то есть по 50 р. в месяц — почти в 10 раз больше первичной цены). Раскошелиться на дачу только на сезон могли лишь состоятельные люди.

Существовали и правила по разделу земель. В Святошине запрещалось разбивать участки мельче 600 сажень, а на одного владельца нельзя было оформлять более четырех (то есть 108 «соток»). Как и сейчас, формальность можно было обойти, оформив аренду на родню или знакомых. Как правило, в каждом дачном поселке была своя церковь, рестораны, бани, парки, пруды и даже отделение Общества трезвости — кутить до беспамятства на дачах было не принято. В парках и на вокзалах играли оркестры, нередко там устраивали фейерверки. Еду покупали в основном у местных селян.

САМОВАРЫ В МЕЖИГОРЬЕ. Такой вид отдыха, как загородные поездки, появился еще в первой половине XIX века. Как рассказал нам автор книг по истории Киева Николай Макаров, каждый киевлянин считал необходимостью хотя бы два раза в год съездить в Межигорье (где сейчас проживает президент). Покупаться, попить воды из источника Бориса и Глеба, полюбоваться на межигорские панорамы. «Садились, брали самовары, ковры, которые расстилали на холмах», — рассказывает Макаров. Добирались туда чаще на небольших пароходах, на них же, только уже вниз по течению, ехали в Китаево. Там, по сути, и появились первые дачные поселки в середине века. На первых порах дачниками были представители местной и заезжей интеллигенции, например, писатель Николай Лесков именно там познакомился с Катериной Бубновой, которая родила ему сына. Добирались, в основном, вплавь... Пароходики ходили туда-обратно лишь пару раз в день.

На рубеже XIX-XX веков дачные поселки появились практически со всех сторон Киева. Буча, Ворзель, Ирпень, Дарница, Святошин и нынешняя Оболонь были застроены домиками. Некоторым из них киевляне придумывали свои названия. Например, казенные дачи рядом с нынешним заводом «Большевик», где селились чиновники, нарекли «Сан-Суси» (по названию одной из усадеб, отдаленно напоминающей знаменитый дворец в Потсдаме).

В те времена предпочтения местности и пейзажей для отдыха весьма отличались от нынешних. Густые леса той же Пущи, из-за малейшей вырубки которых сейчас кричат караул, дачников в начале прошлого века в какой-то степени даже раздражали. Киевляне не раз предлагали вырубить среди густого леса целые массивы, чтобы с дач открывался вид на поля.

СКОТИНА В ПОДАРОК. Больным вопросом дачников того времени было обращение с отходами. В конце XIX века многие выливали нечистоты прямо в лесу или рядом с водоемами, поэтому в каждом дачном поселке стали разрабатывать свои «санитарные постановления», а за их соблюдением следили попечители. Например, в поселке «Святошин» запрещали выбрасывать на улицы «гниющие предметы»: трупы животных, гнилое мясо, рыбу и т.п., а также навоз и мусор. Нельзя было захламлять дачи отрезанными ветками и срубленными деревьями и сжигать их.

В этот же свод правил попал и домашний скот. Некоторые дачники, больше для забавы и усиления эффекта «пасторальности» своего отдыха, заводили коз, барашков и другую жвачную живность. «Бродячій скот может быть заарестованъ владъльцемъ усадьбы, подлъ которой будетъ найденъ» — строго предписывали «постановления».

Санитарные попечители, в случае если нерадивые хозяева не прислушиваются к их замечаниям, могли выставить дачников в не лучшем свете перед соседями, а потом об их нечистоплотности узнали бы и в городе. Тогда это было гораздо действеннее, чем нынешние номинальные штрафы за «нарушение благоустройства».

КАК ДОБИРАЛИСЬ. На дачи сперва ездили на лошадях (со всеми пожитками, мебелью и самоварами), а с 1869 года уже поездами. В некоторые ходили и трамваи. Например, чтобы добраться на дачи в «Святошино» от Триумфальных ворот (где сейчас Воздухофлотский мост), надо было уплатить 20 копеек или 10 для студентов. Летом они ходили каждые 15 минут и двигались примерно по тому же пути, как сейчас должен бы ходить «скоростной». На Дарницкие дачи добраться можно было лишь железной дорогой от Днепра. Сами дачники жаловались на непунктуальность железнодорожников. «Поезда то опаздывают, то слишком долго ожидают встречных поездов... Благодаря этому путешествие в Дарницу сплошь и рядом отнимает 50—60 минут времени», — писали тогда. Сегодняшнее метро, которое от Днепра к Дарнице едет за 10 минут, показалось бы дачникам немыслимым чудом цивилизации.

ДАЧНИК БЫЛ ПРЕЖДЕ ВСЕГО РОМАНТИКОМ

Копаться в огородах и постоянно возводить сарайчики для кроликов или домашней птицы у наших предков 100 лет назад было не принято. Да и простыми посиделками у озера со спиртным и закуской с огорода они не увлекались. «Теперешний простодушный гедонизм на фоне поля и речки считался в те времена верхом пошлости... Идеальный дачник был прежде всего романтиком», — говорит Макаров. Уйти глубоко в лес, посидеть в одиночестве на берегу реки и углубиться в раздумья над жизненными проблемами и загадками цивилизации — вот типичное времяпрепровождение дачника столетней давности. Но полностью в веселье, конечно, себе не отказывали. Кроме дачных театров и оркестров по вечерам был и активных отдых. В начале ХХ века в дачную моду вошел лаун-теннис («большой»), «очень сложная и дорогостоящая игра», как писали тогда. Набор ракеток, сетки и мячей стоил 30 рублей (работа землекопа в те времена оценивалась в 1,5 рублей в день, то есть за эти же деньги за 20 дней вам могли бы выкопать озеро на дачном участке). А начиная с 1906 года среди дачников стали популярны «общественные игры по системе проф. Лесгафта». По сути, это были физупражнения с духовным уклоном: дачники не только приседали, отжимались и подтягивались на турниках, но и созерцали самое себя и природу.

Были в дачных поселках и свои массовики-затейники, которые организовывали общественные игры. Например, «Странствующие лягушки»: дачники, приседая и одновременно подпрыгивая вперед, двигались к определенной цели. Кто дальше прыгал, тот и побеждал. Предлагались кегли с крокетом, городки, рыболовные снасти, велосипеды... Занимались на дачах и оздоровлением. Сосновый лес той же Боярки считался панацеей от легочных болезней. А в Дарницу ездили за водными процедурами: в купальнях среди леса делали упражнения, полезные для опорно-двигательной системы.

НА ДНЕПРЕ: ПЕРВЫЙ ПЛЯЖ НА ТРУХАНОВОМ И НУДИСТЫ

Днепровские купания. С 1918 года пляжники поменяли трико и рубашки на трусы и купальники

Общественный отдых на воде в Киеве начался с платных купален в районе нынешнего речного вокзала, которые установили в 1890-х годах. Конечно, люди купались в Днепре и до этого, но, как правило, в безлюдных местах, вдали от посторонних глаз (например, барышни предпочитали склоны у Выдубицкого монастыря). Женские и мужские купальни, огороженные деревянными стенами, стояли над рекой. Там был дощатый пол и деревянные лежанки. Были и персональные кабинки с номерами, в которых можно было переодеться в купальный костюм и тут же выйти в воду. Тогда вас не видели даже другие посетители. Ни о каких бикини и плавках тогда и речь не шла. Мужчины рядились в трико (как правило, в полоску) наподобие тех, в которых выступали циркачи: обтягивающие шорты по колено и майка. А женщины на заказ у портних шили купальные рубашки. От ночнушек они отличались длиной — от шеи до пят.

Рядом с платными были и купальни со свободным входом для низших слоев. Туда ходили рабочие и торговцы с Подола. «Там творились всякие безобразия, — рассказывает историк Макаров. — Киевляне потехи ради забрасывали туда камни, заглядывали в щели между досок». Там трико и купальные рубашки были не в ходу, купались кто в чем.

Первый настоящий пляж в Киеве появился лишь в 1918 году не без помощи иностранцев. Открыли его (о том, что он не дикий, свидетельствовали кабинки для переодевания) для солдат немецкого оккупационного гарнизона. К слову, в Германии пляжи появились гораздо раньше. Новинка киевлянам пришлась по душе. Уже через пару лет на пляж на Труханов остров, слева от нынешнего Пешеходного моста, напротив речвокзала, выходили тысячи жителей города. Добирались туда на пароходах и лодках (моста тогда не было) за 5 копеек в один конец.

Особо загорать в конце XIX — начале XX века было не принято. Зато на остров к вечеру стекались десятки тысяч горожан, чтобы отдохнуть на свежем воздухе. Частым посетителем был знаменитый балерун Серж Лифарь. Однажды он, как сам пишет в воспоминаниях, среди песка нашел... человеческую голову. В то время шла Гражданская война и на пляж нередко выбрасывало трупы. Купальщиков это не особо отпугивало.

Тогда же появились и первые нудисты. Советская власть противилась всему, что до этого пропагандировала Церковь, и в Киеве неоднократно проходили акции под лозунгами «Долой стыд!». Парни и девушки, полностью обнаженные, ходили по улицам, в том числе и по Крещатику. Правда, правоохранители все же пресекали нудистские демонстрации и гоняли смельчаков: они забегали в подворотни, где сердобольные киевляне давали им какую-то одежду, чтобы те добрались домой. «Голыши» зачастили и на пляж на Трухановом. Предпочитали купаться не отдельно, а среди одетых горожан, чем вызывали возмущение и осуждение. Себя же они считали передовой частью общества, мол, тем самым они выражают презрение к мещанству и предрассудкам. Но в 1924 году, когда нарком по здравоохранению Семашко заявил, что это негигиенично, нудистов с пляжей «попросили», и они стали уединяться в отдельных местах.

ПАРКИ: ИМПЕРАТОРУ «СТУЧАЛИ» НА КАНКАН

Шато. Вход стоил как суточная плата рабочего

Летними вечерами светская публика собиралась в парках. Самым пафосным считался Шато-де-Флер в Царском саду, который тогда простирался от нынешней филармонии аж до места, где стоит Верховная Рада. Его можно сравнить с нынешними элитными ночными клубами, где сейчас считают необходимостью «засветиться» бизнесмены и молодые чиновники. Один из таких расположен, кстати, там же, где раньше Шато. В 1865 году Царский сад передали известному садоводу Карлу Христиани, после чего там стали строить увеселительный парк с дорогим рестораном (тогда его называли «вокзал»), летним театром, танцевальным залом, галереей и пивбаром (до этого парк был бесплатным).

Плата за вход составляла в конце XIX века в среднем 40 копеек, что приравнивалось к суточному заработку чернорабочего. Но цена могла быть больше ли меньше, в зависимости от программы, которую предлагали горожанам в парке: спектакли, оркестры, фейерверки… Но некоторые (чаще студенты) пробирались туда и бесплатно. «Все Шато в долине было залито массой публики. Дармовая публика так устремленно лезла в Шато через частокол, что полицейские-москали еле успевали стягивать их за ноги», — писал Иван Нечуй-Левицкий. Среди пуритан Шато (или «Шатишка») слыл местом разврата. И это только лишь из-за распития шампанского в саду и плясок канкана по ночам в свете фонарей. Никаких стриптизов там не было. Некоторые горожане жаловались на развращение молодежи в Шато и самому императору.

ЧТОБЫ ИГРАТЬ В ТЕННИС, БУЛГАКОВ РАБОТАЛ КОНТРОЛЕРОМ

В 1899 году родители будущего писателя (Афанасий Иванович и Варвара Михайловна) решали дилемму — покупать дачу либо дом на Лукьяновке. Предпочтение отдали природе. Семья Булгаковых приобрела дачу в Буче в 1900 году. Арендовать было накладно, поэтому решили купить две десятины леса (чуть более 2 га!). На участке, под чутким руководством отца, Афанасия Булгакова, был построен добротный дом в пять комнат. Но все равно для огромной семьи (детей было семеро, а приезжали еще трое племянников) жилплощади было мало. Поэтому ребятня, в том числе юный Михаил, большую часть времени проводила на улице за различными играми, после чего ложилась спать на «дачках» (вроде нынешних «раскладушек»). По инициативе отца дети бегали по лесу босиком, что было по тем временам в диковинку. «Ах! Профессорские дети, а босиком бегают!» — кривились соседки.

Сперва Булгаковы увлекались крокетом, играли с матерью. Потом увлеклись теннисом. На ракетки и мячи сбрасывались старшие дети на заработанные деньги (Михаил Булгаков, например, летом служил контролером на дачных поездах «Киев—Буча»). Также сражались в шахматы и шашки. Увлекались и музыкой — каждое лето тащили на дачу семейный рояль: сперва на поезде, потом на подводах, а иногда и на руках. Чуть позже Михаил Афанасьевич увлекся новой игрой — футболом, заразив своим увлечением и младших братьев.

Там же, в Буче, в 1909 году Булгаков впервые попробовал себя на сцене: сыграл роль жениха из водевиля «По бабушкиному завещанию». Импровизированную сцену поставили на даче соседей и друзей Булгаковых. После писатель играл и на платных представлениях в той же Буче под псевдонимом Агарин. Одна из ролей — Арлекин из популярной пьесы «Коломбина». Правда, по воспоминаниям его сестры Надежды Афанасьевны, эта роль была неудачной: «Роль первого любовника — не его амплуа».

Отправить

Антон Задорожный

Дедушки и бабушки старокиевской прессы

Мы начинаем цикл публикаций, посвященных истории киевских газет

Здание Присутственных мест. Киевляне не догадываются, что в нем была редакция первой киевской газеты

Икринкой-прародительницей всех современных киевских «акул пера» стала первая в городе газета, которая называлась «Киевские губернские ведомости». Возникла она в 1838 году, благодаря «проклятому реакционному самодержавию». А было оно и не проклятое. И не всегда реакционное. Наоборот — временами очень даже прогрессивное.

К этому времени в столичном Санкт-Петербурге, откуда в Киев пришел царский приказ открывать печатный орган, газеты выходили уже больше века — еще со времен Петра I. Существовала даже ежедневная частная «Северная пчела» («Пчелка», как ее в шутку называли), пользовавшаяся громадной популярностью по всей Российской империи. Влиятельности ее владельца — отставного кавалерийского офицера Фаддея Булгарина — завидовал сам Пушкин.

А в Киеве в это время стояла полная тишь. Ни во времена прославляемого ныне гетманства, ни даже позже никто из местных великих умов не позаботился об издании хотя бы паршивенькой газетенки, что доказывает крайнюю интеллектуальную леность местных державных «мазеп». По-видимому, они даже не понимали, какой великой силой обладает печатное слово.

Только в сезоны Контрактовых ярмарок на самом излете 1830-х годов стали печатать прообраз нынешней «Авизо» — «Киевские объявления». Их выпускало губернское правление «в цели распространения и своевременного сообщения в контрактовое время разных казенных и частных известий». Но полноценной газетой «Объявления» назвать нельзя. Как только заканчивалась январская ярмарка, их выпуск прекращали до следующего года.

Первая в Киеве газета «Киевские губернские ведомости» была открыта в 1838 году по повелению императора Николая I

Наконец, в 1838 году император Николай І распорядился открыть в каждом губернском городе по официальному печатному органу. Так и появились всевозможные «Губернские ведомости» — Киевские, Харьковские, Черниговские и Полтавские.

Читатель для них уже имелся — помещики, чиновники, офицеры, купцы и все, кого скоро назовут интеллигенцией. Одного такого заядлого «читателя» изобразил в вышедшей именно в это время комедии «Шельменко-денщик» классик малороссийской литературы Григорий Квитка-Основьяненко. Это — богатый помещик Шпак, проживающий где-то в украинской глуши. Правда, читает он не «Киевские», а «Московские ведомости». Причем, сразу за целый год — подшивками. Его гость — нагрянувший из Петербурга бывший сосед Опецковский не может понять отношения Шпака к такому скоропортящемуся продукту, как пресса: «Удивляюсь вам, Кирило Петрович, как можно так читать газеты?». А Шпак отвечает: «Читая по прошествии года все номера вместе, я имею полное наслаждение знать, чем какое обстоятельство кончится. Например: кроме военных сражений, я люблю следовать за семейными делами Европы, и вот читаю, что такой-то принц женился; и пока вы, Осип Прокопович, мучитесь девять месяцев неизвестностью, я в тот же вечер узнаю, чем его молодая супруга разрешилася и как зовут новорожденное».

Комедия Квитки-Основьяненко была поставлена в Петербурге в 1836 году. Она первой отразила реалии газетной лихорадки, уже охватившей образованные слои империи даже в глубокой провинции. Правда, в год ее выхода провинциальные «шпаки» еще ничего не могли читать, кроме столичных газет, приходивших в их поместья, естественно, с большим запозданием из-за медленной почты. А буквально через два года к их услугам был богатый выбор разнообразных губернских ведомостей. И могли бы они прочитать в них, например, такое: «Киевское губернское правление все присутственные места извещает, что бывший Махновского уезда земский исправник губернский секретарь Никодим Корвин-Петровский, сужденный за несправедливый донос на повесившегося крестьянина помещика Абрамовича и другие противозаконные действия и злоупотребления по должности, — по решению Правительствующего Сената… оставлен навсегда при отрешении от сей должности, с тем, чтобы и впредь как неблагонадежного к службе никуда не определять и к выборам никуда не допускать».

Эта заметка была опубликована в № 2 «Киевских губернских ведомостей» и означала для чиновника Корвин-Петровского полную служебную смерть. Отныне любой грамотный человек знал, что он за сволочь.

Подобными заметками буквально пестрела первая киевская газета, демонстрируя, как энергично борется правительство с коррупционерами. В том же номере сообщалось, что разыскивается бывший Могилевский вице-губернатор Исупов, оставшийся должным казне 38 рублей 84 копейки «недоимок рекрутских денег». Всем «полициям» предписывалось вице-губернатора, растворившегося на бескрайних просторах России, немедленно сыскать. Правда, искали его к моменту публикации заметки уже почти два года!

По соседству с информацией о проворовавшемся вице-губернаторе шли заметки о преступниках помельче. О мещанском сыне Илье Ивановиче Епонишнекове, «укрывавшемся от рекрутской повинности». О «признании изгнанником из России отлучившегося с мятежниками за границу в 1831 году» польском дворянине Луцкого уезда Ксаверии Годебском. И о продаже с публичных торгов имения подполковника Сементяева — с этого достойного офицера правительство взыскивало 1094 рубля 40 копеек, которые он задолжал казне, командуя 5-м фурштатским (обозным) батальоном. Проворовался ли Сементяев, продулся ли в карты, поистратился ли на женщин — в заметке не сказано. Но имение этот проказник терял весьма вкусное: «пахотные и сенокосные земли» и дачи в селе Заудайки и местечке Монастырище Нежинского уезда.

Читая эти сообщения, словно переносишься в гоголевские времена с их «Мертвыми душами», Чичиковыми и Ноздревыми. Административная машина вращалась крайне медленно. Ее постоянно обманывали. Некоторые умельцы укрывались от карающего меча закона десятилетиями. К примеру, 11 марта 1838 года «Киевские губернские ведомости» писали, что разыскивается еврей Берко Ицкович Пелуский с «имуществом ему принадлежащим», с которого следует взыскать «427 рублей 82 копейки пени за ром, задержанный 9 февраля 1826 года». Выходит, что подпольный торговец импортным алкоголем Берко Ицкович скрывался уже целых 12 лет!

Откуда попадал этот алкоголь, можно понять из другой заметки в том же номере: «В Киевском губернском правлении получено требование Херсонского губернского правления об отыскании еврея Ицка Плицберга или имения ему принадлежащего и взыскании с него присужденных в пеню за тайный провоз за черту порто-франко разных контрабандных товаров недовзысканных 237 рублей 48 копеек».

Порто-франко — в переводе «свободный порт». Таким статусом в это время обладала Одесса. Иностранные товары ввозились в нее беспошлинно, что было крайне выгодно одесским коммерсантам. Пошлину взимали только когда импорт пересекал сухопутную городскую заставу — подлинную финансовую границу между Одессой и Российской империей. Однако многие предпочитали и тут не платить, обманывая или подкупая таможню. Ежемесячно это наносило государству убыток от 200 до 400 тысяч рублей. Таким контрабандистом и был описанный в «Киевских губернских ведомостях» Ицко Плицберг. Он, видимо, имел лапу на Одесской таможне, но попался за ее пределами.

Полезная штука — чтение старой прессы. Перелистав подшивку первой киевской газеты, приходишь к выводу, что состояния тогда сколачивались так же, как и сегодня, — на воровстве казенных денег, контрабанде и подпольной торговле спиртным. Мало что изменилось за два века. Лишь порядок цифр стал другим.

ТЕПЛО И СВЕТ ТЮРЬМЫ КАЗЕННОЙ

В тюрьме при Николае I народ парился в буквальном смысле

Как учили нас в школе, николаевская Россия была «тюрьмой народов». Нынешних школьников этому тоже учат. Но, по-видимому, это была хорошо отапливаемая и освещенная тюрьма. Начальство специально заботилось, чтобы заключенные не сидели во тьме. На эту тему в № 29 «Киевских губернских ведомостей» за июль 1838 года мне даже удалось найти специальную заметку. Она была опубликована в рубрике «Постановления и предписания начальства» и называлась конкретно: «О торгах. На поставку отапливания для тюремных помещений». «По представлению Чигиринской Думы, — сообщала газета, беспокоясь о бизнес-активности в Киевской губернии, — назначено произвести в оной Думе следующего Августа 24-го торг на поставку отапливания и освещения Чигиринских Тюремных помещений дров и постного масла, с 1-го Сентября. По чему желающие принять таковую поставку явились бы на означенные сроки в Чигиринскую Думу».

Говоря нынешними словами, чигиринская городская власть проводила тендер на отапливание своей тюрьмы. Уверен, все чигиринские зеки встретили зиму в тепле и уюте, в светлых камерах, озаренных каганцами на конопляном масле!

ВЕТЕРАНЫ ТЕРЯЛИ ПАСПОРТА И НАГРАДЫ

Пропажа. Солдат из Черкасс Куриличенко посеял сразу 3 медали

Пока одни попадавшие в газеты граждане воровали, другие, как и сегодня, теряли последнее и потом пытались его найти. Естественно, через прессу. Одной из самых первых заметок о таком растеряхе, проживавшем на территории нынешней Украины, можно назвать сообщение в «Киевских губернских ведомостях» от 17 июня 1838 года: «Жительствующий в городе Черкассах отставной рядовой Алексей Куриличенко утерял знак отличия Св. Анны под № 198284-м и две медали за 1812 год и за вступление в 1814 году в Париж, по чему нашедший оные знак и медали обязан представить их местной Полиции, для распоряжения о возвращении Куриличенку по принадлежности».

Наверняка лихо закутил ветеран войны с Наполеоном Алексей Куриличенко! Ибо потерять три награды сразу иначе просто невозможно. Орденских планок еще не было. Кресты и медали носили прямо на мундире или шинели. Практически, не снимая. Знак отличия Св. Анны — это круглая медаль с красным крестом на красно-желтой ленте, выдававшаяся за беспорочную службу. Медаль за 1812 год чеканилась из серебра и выдавалась всем участникам борьбы с наполеоновским нашествием. Очень ценная награда — всего ее было отчеканено 260 тысяч. Причем, выдавалась она как солдатам, так и офицерам — по одному образцу. А медаль за взятие Парижа выглядела вообще круто: серебряная с профилем императора Александра I. Носилась она сразу на двух лентах — синей и черно-оранжевой георгиевской. В общем, лихо смотрелся рядовой Куриличенко, пока не посеял их где-то по пьяному делу. Хорошо хоть голову под Бородино не потерял!

В том же номере сообщалось еще о двух потерях. В городе Пензе нашли паспорт титулярного советника Семена Иванова. По-видимому, фальшивый, ибо Волжский земский суд, где якобы служил собственник документа, сообщал, что «в оном суде титулярного советника Семена Иванова никогда не было». А Псковское губернское правление сообщало, что утерянный паспорт отставного писаря Велико-Луцкого егерского полка Пимена Григорьева следует считать недействительным, «дабы не мог кто-либо воспользоваться». Весело, одним словом, жили отставники: только за ворота казармы — как сразу теряли и медали, и паспорта.

ХАРЬКОВ И ОДЕССА ОПЕРЕЖАЛИ КИЕВ В ГАЗЕТНОМ ДЕЛЕ НА 20 ЛЕТ

Справедливости ради скажем, что не Киев был пионером в газетном деле на территории Украины. Харьков опередил нынешнюю столицу на 20 лет. Уже в 1818 году там выходили «Харьковские известия», печатавшие все, вплоть до сообщений о здоровье Наполеона на острове Св. Елены и речей русского императора в Польском Сейме.

Но особенно хорош был «Одесский вестник», основанный в 1827 году. Он выходил на двух языках — французском и русском (каждая статья дублировалась), имел двойную датировку (по юлианскому и европейскому григорианскому календарю, что было особенно удобно в портовом многонациональном городе) и уже тогда отличался одесским юмором. В №2 за 1829 год «Одесский вестник» сообщал, что в Бразилии случайно найдены четыре жемчужины в обычном соленом озере, и советовал одесситам тоже заняться ловлей жемчуга: «Прибрежные жители лиманов около Одессы и соляных озер в Крыму! Спешите собирать раковины, с презрением попираемые вами; спешите раскрывать оные и искать в них то красивое произведение природы, которого неимение причисляет столько вздохов прекрасному полу».

Сегодня украинцы покидают свою страну в поисках лучшей доли. А в 1829-м к нам на жительство, наоборот, переселялись даже швейцарцы! И это — несмотря на войну, которую вело русское правительство с турками. «Было время, когда Турецкое имя заставляло трепетать народы Южной Европы, — писал тогда «Одесский вестник», — но теперь это очень изменилось: Россия доказала, что нечего опасаться Турок. Швейцары уверены в сей истине; ибо полагаясь на могущество и кротость Русского Правительства, в то самое время, когда еще гром оружия раздавался у стен Варны, и Турецкие пленные прохаживались в городе нашем, прибыли к нам многие выходцы из Швейцарии, для поселения в Бессарабии».

«Киевский губернский вестник» был строгой официальной газетой. Каждый его номер подписывал в печать лично вице-губернатор князь Кудашев — весьма суровый господин. Конечно, тут тоже печатали развлекательные материалы вроде «Очерков малороссийской демонологии», опубликованных, по странному стечению обстоятельств, 20 апреля 1845 года — как раз за день до приезда в Киев Тараса Шевченко. А в Одессе, благодаря либеральному губернатору князю Воронцову, создалась атмосфера покровительства власти частной инициативе. «Одесский вестник» тоже выходил при генерал-губернаторе. Но редактировали его веселые люди. Они печатали массу заметок о театральной жизни, информировали одесситов об успехах в борьбе с чумой, занесенной в город, в задорном стиле описывали, как живут в Риме русские художники Брюллов и Бруни. По мнению «Одесского вестника», последнему особенно удалась эротическая картина «Вакханка, упояющая маленького Амура»: «Полузакрытые сладострастные глаза Вакховой жрицы, нежность с коею выражены ВСЕ ФОРМЫ ЕЕ ТЕЛА… представлены так живо, что нельзя не восхищаться ими».

В 1829 году «Одесский вестник» опубликовал даже совет, как сделать самому фильтр для воды: «Устроение сего снаряда основано на свойстве угольного порошка освобождать жидкости от большей части веществ, которые не удерживаются в них тесным соединением». Эту заметку, актуальную для Одессы и сегодня, газета прокомментировала следующими словами: «Зная, сколь часто многие из одесских жителей нуждаются в хорошей воде, считаем долгом поместить здесь описание весьма удобного снаряда для очищения сей жидкости, изобретенного в Англии».

Отправить

Олесь Бузина

Европейская площадь - Конная площадь - Царская площадь

Площадь, с которой начинается Крещатик, носит имя гостиницы «Европейской», которая находилась на месте современного Украинского Дома. Площадь известна с конца XIX века под названием Конная – здесь проходили конные ярмарки. Площадь определенное время также носила имя Царской из-за памятника Александру II. Со временем по проекту архитектора Меленского на ней был построен первый городской театр, и площадь стала именоваться Театральной. В 1851 году театр был снесен из-за «ветхости», а на его месте по проекту А.В.Беретти соорудили гостиницу «Европейская», и площадь некоторое время называлась Европейской, до того, как Советская власть переименовала её в площадь Ленинского Комсомола.
Одним из самых выдающихся зданий было здание Купеческого собрания (архитектор В.Николаев, 1882 года), где ныне находится государственная филармония. Помещение филармонии славится своей великолепной акустикой. Недалеко находились Летний сад и «заведение искусственных минеральных вод», (здание не сохранилось). Тут давал выступления театр труппы. 8 мая 1892 с площади в пробный рейс отправился первый во всей Российской империи и второй в Европе электрический трамвай. Он курсовал до Почтовой площади на Подоле. На месте, где высочит гостиница «Днепр», было здание Славянского хора, которое, к сожалению, также не сохранилось.
Нынешняя Европейская площадь с момента своего основания меняла своё название 7 раз. Она называлась: Конная, Театральная, Европейская, Царская, ІІІ Интернационала, Сталина, Ленинского комсомола. А после обретения независимости, в 1991 году ей вернули её историческое название – Европейская площадь.
В начале XIX в. нынешняя Европейская площадь называлась Конной, поскольку здесь проходили конные ярмарки. После того, как на месте нынешнего Украинского дома появился первый в Киеве Городской театр, площадь переименовали в Театральную. В 1851 году театр снесли, а на его месте архитектор А. Беретти построил отель «Европейский». Тогда же, следуя сложившимся традициям, городские власти снова дали площади новое имя, на этот раз – Европейская площадь.
В 1880 году на месте нынешней гостиницы «Дніпро» было построено здание Славянского хора, а через 2 года в противоположном углу - здание Купеческого собрания, в котором ныне располагается киевская филармония. В 1911-м году, когда рядом с филармонией установили памятник императору Александру II, созданный итальянским скульптором Э. Ксименесом, площадь была переименована в Царскую.
Однако на этом история переименований не закончилась. С приходом советской власти у площади снова отобрали прежнее название, и нарекли ее сначала площадью III-го Интернационала, а затем, в 1944 году - пл. Сталина, в 1961-м - Ленинского комсомола. Свое историческое название «Европейская» площадь получила в 1991 году, когда Украина вступила в новую, независимую историческую эпоху.
Значение и неповторимость площади во все времена во многом определяли живописные парки, расположенные на прилегающих склонах Днепра. Первый из них, размером в 20 гектаров, был заложен в 1741 году. Семь лет ушло оишь на то, чтобы в нем появились аллеи и пешеходные дорожки. Со временем, за счет благоустройства склонов, парк разросся до 50 гектаров. В 30-х годах XIX в. неподалеку был заложен парк «Владимирская горка».
Европейская площадь знаменита также тем, что именно здесь в 1892 году впервые в Российской империи началось регулярное движение электрического трамвая. Эта историческая трамвайная линия просуществовала здесь 85 лет. В 1977 году она была разобрана.
Европейская площадь в Киеве сыграла и продолжает играть важную роль в жизни города. Здесь проходили политические демонстрации, протесты, митинги. Сейчас она является одним из культурно-исторических центров города. Здесь размещены: Украинский дом, где регулярно проходят всевозможные выставки, отель «Днепр», Национальная филармония, десткий кукольный театр, Парламентская библиотека, центральный офис УНИАН и др..
Автор: Сохань Андрей

Кто превращает унылые стены в картины?

Яркие рисунки на стенах домов - это не чьи-то хулиганские выходки, а, как оказалось, вид художественного искусства - суперграфика! Есть среди росписей и такие шедевры, которые придают столичным домам незабываемый колорит. О них - рассказ «Комсомолки».  

Разрисованная котельная

На Оболони, во дворике по улице Тимошенко, 13а, находится интересная котельная, стены которой разрисованы киевскими пейзажами. Автор такого необычного произведения - художник, поселившийся в этом же доме, - Михаил Химыч. На большой стене котельной изображены столичные святыни и достопримечательности: Лавра, София Киевская, фуникулер и даже этот самый дом по улице Тимошенко, 13а.

Обезьянка с барабаном

Большая Васильковская, 23г - на стене небольшого здания находится яркое граффити с изображением обезьянки, играющей на барабане, и неизвестного мужчины в коричневом костюме со звездой Давида на груди. Что хотели сказать подобным рисунком авторы Aec и Waone из команды художников Interesni kazki, непонятно. Но рисунок определенно разбавил яркими красками будничность обыкновенного двора.  

Жирафы на Владимирской

Жирафы - не свойственные животные для украинских просторов. Тем не менее, помимо зоопарка, их можно встретить по улице Владимирской, 77. Правда, не живьем - в рисованном варианте. Четыре больших розовых жирафа украшают торцевую стену дома. Завернув за угол, можно увидеть не менее привлекательную картинку - летний пейзаж. К сожалению, автор этих шедевров неизвестен. 

«Дом химер» на Андреевском, 36

Есть на Андреевском спуске интересная художественная галерея, фасадная стена которой полностью разукрашена химерами. Роспись так и называется: «Дом химер». Автор такого необычного украшения - Андрей Злобин, заслуженный художник Украины. 

- Идея расписать стену галереи родилась у Андрея давно, лет восемь назад, - рассказывает директор галереи Александр Миловзоров. - Мы как-то сидели за рюмочкой коньячка, и он предложил разрисовать стену, а мы с коллегами охотно поддержали. Для Андрея стена - это холст, не каждый художник потянет оформление здания. 

Также в создании шедевра «уличной картины» принимали участие еще восемь авторов.

Мозаика на стене музея

Яркий пример настенной живописи - мозаика на тыльной стене здания Музея западного и восточного искусства им. Богдана и Варвары Ханенко на ул. Терещенковской. На мозаике изображены: свечи каштанов, украинская мадонна, голова мужчины. Выложил ее бывший директор этого музея Владимир Овчинников, который руководил музеем до 1978 года. Говорят, занимался он этим каждый день с семи утра. Владимир хотел, чтобы картина была видна всем прохожим с улицы. Но выкладывать ее разрешили только на тыльной стороне здания. Вход - через подворотню дома №17 по ул. Терещенковской.

Украинский пейзаж

Яркий пример традиционной суперграфики - разрисованный украинскими пейзажами арочный проход в доме по Большой Васильковской. По обе стороны прохода нарисованы две картины, где в лучших традициях изображено украинское село. К сожалению, творение осталось неподписанным. 

КОМПЕТЕНТНО

Михаил КАЛЬНИЦКИЙ, известный киевский историк:

- Это хорошая практика, если только это не какие-то тупые надписи, а красиво нарисованные, художественные граффити. Они освежают плоскости городских стен. К примеру, это можно сказать о жирафах на ул. Владимирской. На них гораздо приятнее смотреть, чем, скажем, на плакаты с надписями «Партия с народом», которые раньше развешивали власти на стенах домов.

ОФИЦИАЛЬНО

Руслан КУХАРЕНКО, начальник столичного главка охраны культурного наследия: 

- Подобного рода «граффити», особенно на памятниках архитектуры, сегодня большая головная боль, - считает Руслан Иванович. - Регулярно обрисовывают памятник Магдебургскому праву и многие другие... Что касается красивых рисунков на торцах домов, так это не новшество. Это явление называется суперграфика. Появилось оно в Германии в 70-е годы. В середине 80-х нечто подобное существовало и у нас. На конкурсной основе художникам выделяли торцы домов для росписей, например на ул. Фрунзе. К сожалению, сейчас подобное явление не практикуется, а должность главного художника города, насколько я знаю, вообще отменили.

Первый День Киева горожане отпраздновали 23 года назад

Ксения ГОНЧАРОВА 

"Комсомолка" узнала, как за это время изменилась столица.

Оказывается, наши бабушки и дедушки и понятия не имели о Дне Киева. Впервые день рождения города отметили в 1987 году...

День города придумали после Чернобыльской катастрофы

Хотя у нашей столицы очень долгая история, как такового праздника города не существовало. Возможно, потому, что велись долгие споры, сколько же Киеву на самом деле лет…

Но в 1982 году, после Олимпиады-80, которая стала большим событием, решили устроить праздник и в Украине. Поэтому в том же году разыграли массовые гуляния к 1500-летию Киева.

- Несмотря на официоз, это торжество очень понравилось горожанам, и с 1984-го начались регулярные вернисажи на Андреевском спуске, - рассказывает историк Михаил Кальницкий. - А в последнее воскресенье мая 1987 года впервые официально отметили День Киева. В соответствии с тогдашней риторикой целью нового праздника стало "содействие повышению общественно-политической активности всех трудящихся, усиление идейного, интернационального, патриотического, морального и эстетического воспитания". Предыдущий 1986-й прошел под знаком чернобыльской беды. Нужно было все же набраться смелости, чтобы решить: в Киеве снова могут проводиться массовые гуляния, вернисажи и концерты под открытым небом.

Программа первого Дня Киева, состоявшегося 31 мая 1987 года, была насыщена мероприятиями на улицах, площадях, в парках и на стадионах. Стартовал праздник театрализованным митингом на площади Октябрьской революции - нынешнем Майдане. Закончился - марш-парадом духовых оркестров.

- А дальше каждый находил для себя зрелище по вкусу, - рассказывает Михаил Кальницкий. - Кто-то отправился на Андреевский спуск любоваться вернисажем, кто-то - на песенный конкурс в Центральном парке…

Для жителей столицы тогда организовали и воздушно-спортивные выступления на стадионе "Чайка", и литературные чтения у памятника Богдану Хмельницкому, и мини-матч известных киевских футболистов на стадионе "Динамо". Так что старт Дню Киева дали яркий.

Когда стемнело, на Крещатике начался праздничный карнавал под залпы фейерверка. С тех пор горожане празднуют День города каждый год.

К 1500-летию построили Пейзажную аллею и "накрыли" Золотые ворота

Сейчас горожане уже привыкли, что ко Дню города традиционно открывают какие-то памятники, устраивают развлекательные мероприятия. А изначально для киевлян было неожиданностью, что к 1500-летию Киева построили Пейзажную аллею и "спрятали" под крышу старые Золотые ворота.

- На месте нынешней Пейзажной аллеи до 1982 года была обычная необустроенная дорожка, - рассказывает историк Инга Каган. - С Андреевского спуска на аллею можно было зайти по ветхой деревянной лестнице. А место, где сейчас отстраивают элитные домики на Воздвиженке, называлось Мертвый город (официальное название - урочища Гончары и Кожемяки. - Авт.).

Главная площадь страны, нынешний Майдан Незалежности, тоже претерпела множество перемен.

- Тогда на площади были цветные фонтаны, в которых звучала музыка, - рассказывает Инга Михайловна. - В центре вместо стелы Независимости стоял памятник Ленину, а сама площадь с 1977-го по 1991 годы носила имя Октябрьской революции.

Крещатик тоже с тех пор изменился…

- Самое большое воспоминание детства - два кафе "Мороженое" с обеих сторон от входа в Пассаж, - рассказывает коренная киевлянка Анжела Власова. - Мороженое там было на развес и такое вкусное, как нигде в Киеве, а стоило от 7 до 11 копеек.

А вот набережная Днепра осталась практически прежней. Только появились гостиницы, рестораны и церковь на воде.

- В те годы по Днепру ходили рейсовые катера, а сейчас только прогулочные кораблики и теплоходы, - рассказывает историк Инга Каган. - Катера ходили до Канева, Черкасс, Одессы. И расценки были на порядок дешевле нынешних.

В День Киева в столице устраивали фейерверки, различные спортивные соревнования, подводили итоги разных художественных конкурсов, литературных и музыкальных фестивалей.

Во время перестройки Майдан стал главной площадью страны

Любопытно, что и тогдашние горожане немного отличались от нынешних.

- Не было в центре такой разношерстной публики, - продолжает Инга Каган. - Люди одевались скромнее - ведь такого выбора, как сейчас, не было. С трудом доставали что-то импортное. Тогда многие шили сами или заказывали у портных.

Празднование проходило тихо и мирно где-то до 1987-88 годов: народ гулял по Крещатику, сидел в кафе, фотографировался… А с наступлением перестройки тихая обстановка в Киеве стала неспокойной.

- В то время на Майдане в День Киева собирались киевляне и говорили о политике, - вспоминает Инга Михайловна. - Люди кричали и ругались до хрипоты. Ближе к 90-м в переходах появились музыканты. Майдан ожил и стал центром событий.

Как князья нотариусами подрабатывали

Киевские нотариусы попадались на аферах, заставляли Куприна дописывать рассказы и возглавляли шахматные общества

Не так уж давно во всем Киеве насчитывалось от силы десятка полтора нотариальных контор, и занимались в них главным образом заверкой копий документов (эта процедура составляла добрых две трети всех нотариальных действий). А теперь чуть ли не на каждой улице столицы мы встречаем вывески нотариусов и круг их полномочий куда шире, чем в советское время. Радикальные изменения в статусе этой профессии были зафиксированы в Законе Украины «О нотариате», первая редакция которого принята Верховной Радой 2 сентября 1993 года. Потому-то в Украине официально решили праздновать 2 сентября как День нотариата (соответствующее постановление выдали в феврале 2010-го).

Канцлеры, патриархи, короли
Зачатки профессии нотариуса мы встречаем еще в античности: к услугам граждан Древнего Рима были специальные писцы-табелионы, которые составляли в узаконенных формах юридические акты. В эпоху Средневековья нотариат уже оформился в Европе как институция, придающая документам публичную достоверность.

Между тем в княжествах Киевской Руси преобладала устная форма заключения договоров, так что особой надобности в нотариусах вроде бы и не было. Письменные акты оформляли разве что князья, совершавшие земельные пожалования своим вассалам. К пергаментным листам княжьих указов привешивались печати, после чего они обретали бесспорную законную силу. Эту процедуру выполнял высокопоставленный чиновник княжеской администрации – печатник. Пожалуй, он-то и был предшественником отечественного нотариата. Тем более что именно он следил и за соблюдением должной формы документа. Впоследствии, уже при верховенстве на украинских землях Великого княжества Литовского, должность печатника преобразилась в должность канцлера – одну из высших в державе.


Вывеска нотариуса Шенфельда на Крещатике. С открытки начала ХХ века

Довольно долго – примерно до XVI века – большинство киевлян не имело понятия также о регистрации актовых бумаг, без которой не обходится ни один нотариус. Книгу записи обычно заменяла... память того, кто подписывал акты. Исключения отмечались разве что при связях с зарубежьем. Так, в 1159 году князь Андрей Боголюбский выдал Киево-Печерской обители документ на ставропигию (прямое подчинение Константинопольскому патриархату) и земельные наделы. Лет через четыреста подлинник этого акта погиб при пожаре – остались только обгорелые обрывки. Едва ли лаврское начальство смогло бы восстановить его, если бы... если бы в свое время его не зарегистрировали в патриаршей канцелярии (Византия в XII веке располагала довольно «продвинутым» делопроизводством). Так что архив патриарха выдал настоятелю Лавры копию акта, с которой в дальнейшем считались местные власти.

После 1569 года, когда Литва и Польша объединились в Речь Посполитую, совершенно бесспорным авторитетом в киевском регионе обладала королевская подпись. Благодаря этому его величество король порой оказывал нашим землякам, по сути, нотариальные услуги. Так случилось, к примеру, в 1570-м: по ходатайству Михайловского Златоверхого монастыря король Сигизмунд-Август рассмотрел аж 14 разных документов на принадлежность обители разных имений и на их основании выдал подтверждающую грамоту со своей подписью и печатью!

Первый киевский нотариус погорел на векселях

Только в 1765 году впервые в Киеве была введена официальная должность «публичного нотариуса». Однако касалась она исключительно вексельного обращения: публичные нотариусы занимались процедурой опротестования неоплаченных векселей. Должность доверили довольно молодому соискателю – 24-летнему купцу Василию Москвитинову, происхождением из Мценска. Обосновавшись в Киеве, Москвитинов подпал под влияние крупного местного бизнесмена – бывшего киевского сотника Павла Гудимы. Последний по каким-то причинам не предъявил вовремя к оплате векселя на значительную сумму, выданные неким мещанином Жураховским. Потребовалась помощь Москвитинова – и тот мало того, что взялся опротестовывать просроченные векселя, но даже лично вербовал свидетелей в пользу Гудимы. Жураховский, однако, подал жалобу, и некрасивые комбинации вылезли наружу. Карьера первого публичного нотариуса закончилась тем, что его сместили и привлекли к ответственности...


Образец нотариальной заверки советского времени, 1975 год

Век спустя, во второй половине позапрошлого столетия, в Российской империи ввели новое положение о нотариате, которое, по сути, определило статус профессии на десятилетия вперед. С 1880 года оно было введено и в Киевской губернии. В то время на город приходилось семь нотариальных контор (их число устанавливало ведомство юстиции). Любая из них оформляла и заверяла разнообразные акты, среди которых самыми ответственными были «купчие крепости» на недвижимость. Особое положение занимал старший нотариус – по сути, чиновник окружного суда. Он заведовал нотариальным архивом, и только после включения в его реестры документ обретал полную силу.

Киевские нотариусы отметились в истории нашего города. Так, судьба нотариуса Сергея Карышева, проживавшего на Подоле, переплетена с судьбой Александра Куприна. Когда будущий знаменитый писатель только намечал свой путь в литературу, Карышев оказывал ему протекцию в киевской прессе и чуть ли не силком запирал у себя в кабинете, требуя завершить очередной рассказ. А жена нотариуса, поклонница таланта Куприна, за свой счет издала сборник «Киевские типы», ставший первой книгой писателя. К слову, в число этих типов вошел и профессиональный свидетель, чью деятельность автор мог наблюдать в конторе Карышева. Практически каждому нотариусу приходилось тогда для соблюдения формальностей держать под рукой небогатых субъектов благородного происхождения, каковые за скромную мзду выступали в качестве свидетелей при совершении всевозможных актов.


Писатель А. Куприн

Был среди здешних нотариусов настоящий титулованный аристократ – граф Александр Плятер. Между прочим, он славился также талантом шахматиста и даже возглавлял городское шахматное общество. А его коллега Александр Боборыкин в 1917 году стал инициатором создания нотариальных советов при каждом судебном округе. На короткое время такой совет даже был создан в Киеве, но вскоре революция все изменила...

Автор: Михаил КАЛЬНИЦКИЙ