Кто сказал, что прошлое уходит безвозвратно? Чтобы его увидеть, нужно лишь немного фантазии. Как бы ни менялись с годами лица наших близких, мы без труда восстанавливаем в памяти их прежние молодые черты. А что может быть ближе человеку, чем прекрасный город, в котором прошла вся или почти вся жизнь? Поэтому тем, кто давно знает и искренне любит Киев, не составит большого труда представить его немного моложе. Лет этак на сто..."
Полет в прошлое -- спецэффект, достойный Спилберга и Джексона, зрелище впечатляющее и в то же время грустное. Не по себе становится, когда любимый город вдруг начинает таять в синей дымке, неуклонно сокращаясь в размерах. В первую же минуту исчезает "новоукраинский ренессанс" в старых кварталах; белоснежная кипень окраинных новостроек оседает, как пена по краям кружки, -- Новобеличи, Выгуровщина, Позняки, Феофания становятся тем, чем они были раньше -- лесом, поймой, поселками... Затем наступает черед Троещины, Беличей, Осокорков...
И пяти минут не прошло, а уже исчезла Оболонь, испарился Виноградарь, превратились в скопище хаток Борщаговка и Нивки. Точно шагреневая кожа, съеживается город. Под землей, невидимые глазу, сливаются с почвой трубы, кабели, коллекторы, туннели метро... Проспекты превратились в шоссе, целые кварталы поросли травой и лесом. На левом берегу картина та же. Пропали Березняки, канула в Днепр Русановка, сосны шумят на месте Лесного массива. Несколько кварталов Соцгорода да три-четыре рабочих поселка остались от восьмисоттысячной Дарницы...
Город становится ниже, высотных зданий совсем не видно, семиэтажка -- уже небоскреб. Растаяла в воздухе гордость пятидесятых -- Отрадный, Чоколовка, Академгородок. Сталинский "ампир во время чумы" растворился в кирпичной застройке, одна за другой пропадают серые громады эпохи конструктивизма. На мгновение беззвучно обрушивается Крещатик -- и тут же поднимается вновь, узкий и тесный, но по-своему, по-довоенному, красивый.
Голосеевский лес поглотил ВДНХ и сельхозакадемию, на месте вокзала -- деревянная времянка, в Липках и на Печерске разобраны монументальные дома-кварталы. По всему городу, а чаще всего на Подоле вспыхивают позолоченные маковки церквей. Окраины становятся предместьями, предместья -- деревнями: Киев возвращается в пределы, в коих пребывал со времен Николая I. Еще пара минут, еще два десятка исчезнувших шедевров архитектуры, -- и мы на месте. Точнее, во времени -- в апреле тысяча девятьсот четвертого года.
Год тысяча девятьсот четвертый... Мало что в Киеве напоминает о тихой и размеренной провинциальной жизни, которая неспешно текла здесь еще лет двадцать назад. Сейчас Киев -- сахарная столица империи, население стремительно растет, город по-прежнему в ознобе строительной лихорадки, вспыхнувшей еще в конце прошлого века. Правда, на строительных подрядах и поставках кирпича уже нельзя разбогатеть в считанные месяцы -- съедят многочисленные конкуренты. Но дома "выпекаются" с фантастической скоростью: на огромное здание, по объему немногим меньше современной высотки, уходит год-полтора -- без железобетона, без блочного строительства и подъемных кранов. Качество, правда, иногда подводит...
Как результат -- главные улицы сплошь застроены новыми домами в четыре-пять этажей, которые и сто лет спустя будут считаться первоклассным жилищным фондом. Фешенебельные кварталы Липок являют собой настоящую выставку фасадов, хотя лучшие особняки еще даже не спроектированы. Но уже схватились насмерть орел с леопардом у парадного входа в "дом с химерами", дивятся прохожие на коричневые плитки "шоколадного домика", тянутся вверх узорчатые башенки Государственного банка...
На Андреевском спуске заканчивают отделочные работы в "замке Ричарда Львиное Сердце". Архитектор, поссорившись с заказчиком, устраивает под крышей хитрую штуковину -- в ветреную погоду она будет имитировать завывание привидений, из-за чего в доме никто не захочет жить. Впрочем, это только легенда...
Если окинуть мысленным взором весь Киев девятьсот четвертого года, он, при всем своем бурном росте, покажется невероятно маленьким. Город прижат к Днепру тесным полукольцом предместий: Куреневка - Лукьяновка - Шулявка - Соломенка - Демиевка -- Зверинец. Только-только насаженный Пушкинский парк считается загородным; открытый в позапрошлом году Политехнический институт стоит на гигантском пустыре -- тоже, считай, за городом... Приорка, Святошино, Голосеево, Дарница -- дачные местности, как и Караваевы Дачи -- а вы думали, почему они так называются? На левом берегу Днепра Киеву принадлежит лишь небольшой плацдарм Никольской Слободки сразу за невиданной красы Цепным мостом. Все остальное -- уже Черниговская губерния...
На территории, едва покрывающей центр современного города, без труда умещаются все триста тысяч киевлян. Места пока хватает каждому: и элите в роскошных особняках, и сезонным рабочим в грязных бараках. Бомжи (их называют босяками) ночуют по оврагам, устраивают себе гнезда в диких уголках парков, откуда их периодически извлекает полиция и вывозит подальше от города. Зачем -- непонятно, все равно через несколько дней они возвращаются...
На крупных предприятиях считается хорошим тоном строить для своих рабочих образцовые поселки со всеми удобствами. Недовольные пролетарии бастуют: что ж вы, кровопийцы, больницу и клуб нам устроили, а про библиотеку забыли!
Средний класс обитает в почти не изменившихся за сто лет городских квартирах. Основное отличие -- изразцовые печи, часто настоящие произведения искусства. Квартиры для богачей -- роскошные многокомнатные апартаменты метров этак на двести; "маленькими" считаются примерно 80-метровые квартиры в три комнаты с 12-метровыми кухнями. Двухкомнатные -- это уже для малообеспеченных слоев: рабочих, мелких чиновников, прислуги...
Ванные, туалеты, газ, электричество -- все это давно не роскошь, а элементарные бытовые удобства. Правда, весьма относительные. Например, мутную воду из водопроводных кранов девятьсот четвертого года в наше время никто в рот не возьмет даже после кипячения. Качественные фильтры промышленность еще не освоила, в трубы заплывают из Днепра пиявки, головастики и даже маленькие рыбки. Поэтому решено полностью перевести Киев на артезианское водоснабжение -- геологические изыскания показали: под землей воды много, на ближайшие сто лет хватит!
Далеко не всякий европейский город может похвастать столь развитой канализационной сетью. Конечно, на окраинах подобной роскоши еще ждать и ждать, хотя жителям Приорки и Куреневки канализация хорошо знакома -- на них то и дело веет ветерком с оболонских "полей орошения", куда по трубам сплавляют городские нечистоты.
Александр НЕМИРОВСКИЙ "НАТАЛИ" АПРЕЛЬ'2004
Комментариев нет:
Отправить комментарий